Професор Сергій Сітько

Послесловие.

История создания физики живого и основанной на ней квантовой медицины достаточно полно изложена в статьях профессора С.П.Ситько, включенных в этот сборник. Перипетии организации коллективов, осуществлявших научные исследования и внедрение их в медицинскую практику, освещены в воспоминаниях Серея Пантелеймоновича о двадцатилетней истории научно-исследовательского центра «Видгук» и в интервью, данном им профессору В.Г.Буданову в 2013 году для проекта «Устная история», (https://www.youtube.com/watch?v=WxfkoRRE8vg). Казалось бы, сказанного достаточно для ответа на любой вопрос.

Однако, остается все же непонятным, почему эти успешные работы, столь нужные человечеству, не были поддержаны и продолжены? Почему это новое направление в науке не стало парадигмой, не смогло сплотить вокруг физики живого и квантовой медицины научное сообщество?

Я попробую ответить на этот мучительный вопрос и как методолог науки, и как вдова Сергея Пантелеймоновича Ситько.

Есть два направления в современной философии науки, в контексте которых драматический путь физики живого и ее создателя может быть понят. Это, во-первых, принадлежащая академику В.С.Степину концепция исторических типов научной рациональности и соответствующих им этапов развития науки и определение им современной науки как постнеклассической. Во-вторых, это рассмотрение «науки в действии» в широком контексте ее развития в социуме, осуществленное Бруно Латуром в рамках так называемого социологического поворота в философии науки.

То обстоятельство, что физика живого является феноменом постнеклассической науки я описала еще в 2001 году. Статья с соответствующем названием приведена в приложении к этому сборнику. Предметом постнеклассической науки являются сложные развивающиеся человекомерные системы: экологические, социальные, техногенные. Такой системой, конечно, является человек: и как живой организм, и как член социума, и как продукт культуры, и как субъект духовного развития человечества. Этот предмет исследования глубоко небезразличен и самим исследователям, и научному сообществу, и обществу, в котором они работают. Поза незаинтересованности и отстраненности, которую часто путают с позицией объективности, в таких исследованиях обманчива и неадекватна. Постнеклассический тип научной рациональности обеспечивает объективность знания за счет учета действий субъекта познания и его ценностных установок. Речь идет и о вненаучных ценностях и о понимании идеалов науки (объективной истины и новизны).

Как ни странно, в ситуации принципиальной полидисциплинарности договориться о едином понимании идеалов научности не так просто. Не объединение разных дисциплинарных методологий, зачастую противоречащих друг другу (физика и биология), а принятие общей трансдисциплинарной методологии позволяет представителям различных дисциплин вместе решать комплексные задачи исследования сложных человекомерных систем.

При всех нестыковках разных методологий и внутреннем сопротивлении их носителей эта миссия все же выполнима. Как раз в научном коллективе «Видгука» (на заседаниях ученого совета и научных семинаров) я на протяжении многих лет наблюдала, как постепенно, работая вместе, физики, биофизики, биологи и медики научаются понимать друг друга, меняя свои привычные представления. Залогом готовности к изменениям являются и успешность результатов, и привлекательность новых идей. В случае физики живого определяющим для понимания жизни был синтез идей синергетики как теории самоорганизации нового целого и квантовой механики как физической основы целостности живых организмов, столь же устойчивой, как у ядер, атомов и молекул.

 Переход от привычного для физиков принципа редукции, от попытки свести сложное к простому, к пониманию определяющего значения развивающейся целостности для судеб составляющих ее элементов в физике начался с освоения синергетической методологии при создании синергетических моделей нелинейных процессов. Такие модели успешно применялись в биофизике. В медицине признание целостности человеческого организма не было новостью, но эмпирическое обнаружение собственных характеристических частот живого и истолкование его как проявления квантово-механической природы этой целостности было принято медиками не в силу их понимания синергетики и квантовой механики, а вследствие чрезвычайной эффективности методов квантовой медицины.

Новые идеи и методы не просто принимались, а вдохновляли и медиков, постигавших технологии квантовой медицины на курсах повышения квалификации при научно-исследовательском центре «Видгук», и инженеров, конструировавших генераторы миллиметровых волн в соответствии с потребностями их применения в медицине, и ученых, изучавших и разрабатывавших физику живого и теоретически, и эмпирически. Так что становление необычного трансдисциплинарного научного сообщества, призванного стать носителем новой парадигмы, происходило на первых порах успешно.

Немаловажную роль при этом сыграла и сама личность профессора Ситько. Широкая эрудиция в области физики и биофизики, освоение им необходимых знаний генетики и медицины, талант в применении методов квантовой медицины вместе с его организаторскими способностями, харизмой и личным обаянием помогали ему не только сплачивать коллектив соратников, но и представлять новую науку на суд международного научного сообщества, и отстаивать ее место в социуме.

И здесь мы переходим к социологическому аспекту проблемы утверждения новой парадигмы – к правильным целеустремленным действиям лидера нового направления, с одной стороны, и к готовности общества поддержать создание сети центров, продвигающих новые идеи и технологии — с другой.  Субъективная сторона науки в действии, казалось бы, была обеспечена. Научная компетентность лидера и его соратников позволяли привлекать к работе многих ученых, объединять усилия десятков научных центров на просторах бывшего Союза. Объективно этой работе способствовала ситуация в стране, связанная с перестройкой, когда создание и финансирование временного научного коллектива позволяло людям подключаться к работе, не покидая свои дома и лаборатории.

Другое дело, что определяющая для государственных решений поддержка со стороны президента академии наук страны А.П.Александрова была связана с его научной эрудицией и кругозором и способностью понять перспективы новой науки. Представить физику живого на всесоюзном уровне позволила заинтересованность в работе президента академии наук Украины Б.Е.Патона. Возможность же выйти на уровень академии университетским физикам  обеспечило привлечение к новаторским работам тогдашнего ректора университета М.У.Белого, тоже физика, члена-корреспондента республиканской академии наук.

Характерно, что общая социальная ситуация не была такой уж благоприятной. Весна 1986 года, когда Сергею Пантелеймоновичу нужно было осуществлять решение о создании временного коллектива и преодолевать бюрократические препоны и в Киеве, и в Москве, была временем Чернобыльской катастрофы. О том, что радиационный фон в Киеве был повышен, Сергей Ситько как физик-ядерщик знал очень хорошо, сообщал в ЦК Украины через своего бывшего студента, работавшего тогда там в отделе науки. Ну и пока Горбачев решал, признавать ли реальное положение вещей, мы решили срочно вывозить детей из Киева. Сережа вывез их на машине к знакомым в Закарпатье, прихватив по пути и сына того бывшего студента из ЦК (их сотрудникам запрещали «паниковать»). Признали необходимость эвакуировать детей из Киева только 5 мая, после проведения демонстрации и велопробега 1 мая. Тогдашний секретарь ЦК В.Щербицкий, боясь ослушаться московских начальников, простоял на трибуне с непокрытой головой несколько часов, в то время, как и ему, и людям, которые шли перед ним по Крещатику, нужно было сидеть дома с закрытыми окнами. Но грех содержит в себе наказание. Щербицкий умер от страшной болезни. Я знаю об этом потому, что Сергея Пантелеймоновича призвали к нему на помощь, чтобы тот смог встретить Горбачева, приехавшего снимать Щербицкого с должности. Мы тогда всем знакомым и студентам объясняли, как надо себя вести. Не все слушали и верили. Никогда не забуду студента – радиофизика, который сказал, что, если нужно каждый день мыть голову, зачем тогда жить. Заканчивая это лирическое отступление, скажу, что после окончания учебного года я забрала детей к родственникам в Горький, и когда Сережа, завершив эпопею с открытием центра, к нам присоединился, то нормальный цвет лица к нему возвратился только к концу двухнедельного путешествия по Волге.

Конечно, качество продвигаемых инноваций оставалось основой успеха стратегии и тактики научных и организаторских усилий профессора Ситько и его соратников. Именно это качество определило высокую оценку достижений временного научного коллектива международной экспертной комиссией в 1989 году, а в дальнейшем получение патентов США и Китая, а не только Украины и России. Что касается международной экспертизы, то удачно сложилось, что тогда еще были живы и Г.Фрелих, показавший возможность миллиметрового излучения клетками живого организма, и канадец Д.Вебб, исследовавший резонансное влияние миллиметровых волн на простейшие живые организмы. Еще и другие европейские центры, проводившие такие исследования, представители которых выступали в качестве экспертов, продолжали работать. Позже из-за проблемы с воспроизводимостью экспериментов, природу которой Ситько впоследствии разъяснил, исследования в Италии и Германии были приостановлены. В воспоминаниях Сергея Пантелеймоновича прекрасно описана успешная проверка методов квантовой медицины в клиниках Германии и США.

Вообще, специфика медицинской области такова, что непривычные инновационные методы лечения встречаются в штыки. И хотя все положенные клинические испытания с двойными плацебо были проведены еще в первые годы разработки квантовой медицины, каждый раз (при каждом новом министре здравоохранения Украины, например) все приходилось начинать сначала. А способность понимать физику живого – теоретическую основу квантовой медицины — у медиков весьма ограничена. Какая квантовая механика? Какая неравновесная термодинамика? Физику в медуниверситетах и сейчас читают всего пол-семестра. Так что врачи частоту от длины волны отличают с трудом. Но это не мешало им успешно практиковать по методикам квантовой медицины (в Украине утвержденных Минздравом).

Однако оказалось, что технологии квантовой медицины не сочетаются (почти) с применением лекарственных методов лечения. И отказ Минздрава утвердить квалификацию врача и сестры микроволновой резонансной терапии, делал проблематичным применение квантовой медицины в реальной врачебной практике, поскольку стандартные протоколы требовали использования лекарств, а квантовая медицина – их отмены. В условиях дефицита лекарств в СССР и в первые годы независимой Украины, а потом в Сербии под санкциями это противоречие разрешалось в пользу квантовой медицины. Но как только фармакологические корпорации завоевывали рынок, сопротивление новой медицине возрастало многократно. На долю квантовой медицины оставались в основном так называемые «неизлечимые» стандартной медициной пациенты. И она с ними успешно справлялась, но в игру вступили исторические события.

Сергей Пантелеймонович прекрасно описал в воспоминаниях, как то, что мы приветствовали и чему способствовали – крах СССР и независимость Украины – сыграло не на пользу квантовой медицине. Переход от центрального союзного финансирования сначала к работе при Кабинете министров Украины, а потом передача Научно-практического центра «Видгук» под эгиду Минздрава Украины быстро изменило его положение. Инфляция, невыплаты заработной платы резко ограничили возможности работы.

Не на пользу делу пошла и локация НПЦ «Видгук». Слишком завидное место: в центре Киева, на Владимирской напротив ректората Университета имени Шевченко. В конце концов, сначала «выжили» Сергея Пантелеймоновича с места директора (радостно поддержали в 2008 году его заявление об уходе, написанное им в весьма нелицеприятных выражениях). А уж с новым директором, медиком, долго возиться не стали. Здание, которое когда-то было предоставлено университетом, из государственной собственности перешло в муниципальную и было кем-то приватизировано. Теперь на этом месте новый офисный центр.

На основе международного благотворительного фонда Сергея Ситько, главной задачей которого была помощь в развитии физики живого и квантовой медицины, профессор создал в 2009 году свой Центр физики живого. Еще одиннадцать лет, снимая офисы в разных районах Киева, Ситько с сотрудниками работали, помогали людям. Возможности собирать ученый совет и выпускать журнал «Физика живого», конечно, уже не было. Правда, персональный сайт профессора Ситько помогал публиковать новые материалы пусть и виртуально. Этот сайт (sergiysitko.org.ua) в сети и сейчас. Он помогает находить контакт с учениками Сергея Пантелеймоновича, которые помогают тем, кому нужны сеансы микроволновой резонансной терапии. На фоне пандемии коронавируса центр самого профессора в 2019 году пришлось закрыть.

Вот так и получилось, что прогрессивные социальные изменения, затронувшие основы жизни социума, но не завершенные и сейчас, создали невыносимые условия для выживания успешного научного коллектива. Чего стоило, например, отсутствие частной собственности на землю: привлечь частные инвестиции к строительству собственной базы было невозможно, а государственная поддержка в условиях тотальной коррупции оказалась весьма проблематичной.

И прекрасные качества моего мужа: честность, патриотизм, неподкупность, принципиальность – сработали против него. Про пост-колониальную меншовартисть он прекрасно написал сам. Да и зависть еще никто не отменял. Как же, спортивный, элегантный, стойку делал на одной руке и в 80 лет (поза совершенства из йоги), был номинирован на нобелевскую премию и взяток никому не давал.

И вот эти драматичные и даже трагичные 40 лет: с 1980 года до 2020-го, с  болезни нашего младшего сына, из-за чего, собственно, профессор ядерной физики обратился к медицине. Сначала все вроде бы складывалось благополучно – сын выздоровел, научные поиски принесли успех. А потом –  трагедия преждевременного ухода нашего сына, отчаянная и безысходная борьба с украинской бюрократией – драма поражения дела всей его жизни, и уход Сергея Пантелеймоновича в июле 2020 года от ишемической болезни сердца в 84 года.

В последнее время он любил повторять строки Маяковского:

«Я хочу быть понят моей страной,

А не буду понят – что ж

Над моей страной я пройду стороной,

Как проходит косой дождь».